Рассказывает Вагит Алекперов.
— Почти одновременно в судьбе России и всего континента в 1991 году произошли два события. Первое — де-факто перестал существовать Советский Союз, а вместе с ним и весь «социалистический лагерь». Второе — на пространстве бывшего СССР были созданы и начали активно работать компании топливно-энергетического комплекса.
Интеграционный вектор движения, заданный вновь образованными нефтегазовыми предприятиями, оказался, на мой взгляд, не менее значимым, чем вектор дезинтеграции, вырвавшийся из недр советской системы.
Ровно 20 лет назад перед российской нефтегазовой индустрией остро встал вопрос, по какому пути развития пойти. Сохранить ли государственную монополию, защитив системообразующие отрасли от внешних и внутренних кризисов гарантиями всей экономики страны? Или создать конкурентный внутренний рынок и дать возможность ТЭКу развиваться на основе его законов? Искать решение приходилось быстро. Вместе с распадом огромной хозяйственной системы бывшего Союза начала стремительно падать добыча нефти и газа — главного источника пополнения бюджета. Так, если в 1990 году на территории Российской Федерации добывалось 516 млн. т нефти и 641 млрд. куб. м газа, то за пять следующих лет беспрерывного падения эти показатели сократились до 307 млн. т и 595 млрд. куб. м соответственно…
На мой взгляд, обе концепции развития имели и имеют право на существование и реализацию. Действительно, государственная естественная монополия «Газпром» стала одной из ведущих мировых компаний в газовой сфере. Но и в 1991 году, и теперь, спустя два десятилетия, глубоко убежден, что для развития нефтяной промышленности был избран верный путь. Нам удалось сохранить отрасль, создав настоящую конкурентную среду. Следом за «ЛУКОЙЛом» были образованы «Роснефть», «Татнефть», «Башнефть», «Сургутнефтегаз», «Сибнефть», ЮКОС, ТНК и другие компании. Конкуренция между предприятиями с различными формами собственности явилась стимулом успешного развития и одновременно мотором интеграции нефтяной промышленности. Наша отрасль стала сильной и устойчивой к перепадам мировых цен на сырье.
Свободный рынок способствовал расширению и бизнеса, и географии деловой активности. «ЛУКОЙЛ» первым вышел на рынки государств бывшего СССР. А затем и других стран Европы и Азии. Позже по этому пути пошли и другие компании. Сегодня, помимо России, «ЛУКОЙЛ» успешно работает в Казахстане, Узбекистане, Азербайджане, Украине, Белоруссии и других государствах СНГ. А еще — в Болгарии, Румынии, Италии, Нидерландах, Бельгии, Турции.
Оценивая два десятилетия работы нефтяников новой России, я понимаю, что в этой естественной бизнес-экспансии была заложена своего рода знаковая миссия. Вместе с другими компаниями нам удалось построить на пространстве СНГ и за его пределами своего рода новое сообщество. Скрепленное самым мощным цементом — общими экономическими интересами. В самом востребованном и жизненно важном секторе — топливно-энергетическом комплексе.
Кто знает, может быть, это энергетическое содружество, созданное в течение 20 лет, и есть тот самый экономический базис, на котором в дальнейшем могут выстраиваться интеграционные политические конструкции… Однако на пути к международной интеграции стоят не только границы государств, но раньше всего национальные законы. Поэтому сегодня, на мой взгляд, одна из главных задач и правительств, и бизнеса для создания единого энергетического пространства и в рамках континента, и в рамках планеты — это гармонизация законодательства, снятие юридических и административных барьеров, национальных и международных. Надеюсь, что единое экономическое пространство России, Казахстана и Белоруссии снимет часть из них. Удивительнее всего, когда барьеры у компаний возникают в странах, где родился и сосредоточен их основной бизнес.
Трудно, например, объяснить логику и идеологию тех статей отечественного закона «О недрах» и других документов, которые закрывают доступ к морским месторождениям для негосударственных компаний. Безопасность страны? Но разве в частных предприятиях работают какие-то «другие» россияне, нежели в государственных? И разве справедливо, когда в других странах российскую компанию пускают разрабатывать шельф, а в собственной стране — нет? Разве частная компания будет работать менее эффективно? Разве ее налоговые отчисления в национальный бюджет будут меньше, чем выплаты госкомпании? Уверен, что положения закона «О недрах», касающиеся допуска к морским месторождениям, устарели и мешают развитию и государства, и отрасли.
Для эффективной разработки трудноизвлекаемых запасов, в частности, на шельфе, для стимулирования инвестиций необходимо и совершенствование системы налогообложения. В частности, переноса нагрузки с производственного на финансовый результат — замены НДПИ и некоторых экспортных пошлин налогом на добавленный доход, как делают в некоторых странах мира, добывающих нефть и газ.
Требует, на мой взгляд, пересмотра и общий подход к соглашениям о разделе продукции. Здравая идея не должна вечно оставаться заложницей ошибок 1990-х годов, когда многие параметры заключенных соглашений были не до конца продуманы. Практика СРП распространена во всем мире, и России, убежден, будет выгодно сегодня вернуться к ней.
Есть немало законодательных барьеров, мешающих интеграции, и в других государствах. И чтобы думать о будущем как о реальности, необходимо как можно скорее установить единые правила ведения бизнеса — пусть сначала для групп государств, объединенных общей географией, но в итоге — непременно для всего мирового сообщества.
На ближайшие несколько десятилетий, по всем прогнозам, альтернативы углеводородному сырью как основному источнику энергии не предвидится. А значит, нефтяную и газовую отрасли России ждет активное развитие. А компании ТЭК — новые вызовы.
Вызовы грядущих двух десятилетий — это работы в различных странах мира с трудноизвлекаемыми запасами, с непредсказуемым порой строением пластов, требующими значительных капиталовложений. Прежде всего на шельфе, а также на месторождениях углеводородов из сланцев и из других нетрадиционных источников. Полагаю, что и проекты по утилизации углекислого газа путем закачки его в пласт будут востребованы.
На мой взгляд, изменятся форматы деятельности, поскольку извлекать нефть и газ из недр становится все труднее. Понадобятся новые прорывные технологии, новые идеи и подходы. В одиночку с таким объемом задач не справиться. Технологические ответы на вызовы нового времени можно разработать и найти, только изучая и применяя опыт, накопленный во всем мире.
«ЛУКОЙЛ», первым в России выросший из нефтяной компании в международный энергетический холдинг, и другие российские предприятия достигли такого этапа развития, который позволяет им занимать достойные позиции в глобальном ТЭК.
Мы видим, как сегодня гиганты мировой энергетики охотно создают альянсы и совместные предприятия с российскими компаниями. «ЛУКОЙЛ» и «Тоталь», «ЛУКОЙЛ» и «КонокоФиллипс», ТНК и «Бритиш Петролеум», «Роснефть» и «ЭкксонМобил», «Газпромнефть» и «Шелл», другие.
Глобальные альянсы и совместные предприятия — вот формат энергетики будущего, который позволит передавать и обмениваться наработками и технологиями для увеличения добычи при максимально бережном отношении к природным ресурсам. Этот формат будет предполагать сотрудничество на всех этапах — начиная от совместных научных работ в технологических центрах по всему миру и заканчивая их выполнением на конкретных объектах. Причем расстояние от места разработки технологии до места ее внедрения не будет играть никакой роли.
Более всего будут востребованы опыт и технологии, поэтому, как мне кажется, компании-подрядчики станут узкоспециализированными. Например, на закачивании скважин или наклонно-направленном бурении.
Конкуренция между транснациональными альянсами на территории России, Евразии и всего мира — такова, по моему убеждению, структура нового энергетического уровня XXI века. И победа в ней будет за теми, кто уже сегодня мыслит категориями «энергетики Земли», категориями следующего уровня интеграции — во имя обеспечения глобальной энергетической безопасности.
Известия
